поиск 
 
 
 
 
 
 Белые страницы однополчан
 Ищу тебя
 Список погибших 1941-1945
 Солдатские медальоны 1941-45
 
 
 
 
 
 
 История Отечества
Русско-турецкая война
Русско-японская война
Первая мировая война
Гражданская война
Вторая мировая война
Необъявленные войны СССР
Война в Афганистане
Война в Чечне
Грузино-российский конфликт
Осетино-ингушский конфликт
 
 
 
 Великие битвы
 Аллея Славы
 Великие полководцы
 
 
 
 
 
 
 Знаменательные даты
 Фронтовые письма
 Истории очевидцев
 Военные потери в войнах XX в.
 Города-герои
 
 
 
 
 
 
 Военная геральдика
Флаги РСФСР, 1918-1922
Знаки СССР
Ордена СССР
Медали СССР
Юбилейные медали СССР
Флаги СССР
Знаки отличия РФ
Ордена РФ
Медали РФ
Флаги РФ
 Организации
 Законодательные документы
 Военные песни
 Энциклопедия военной техники
 Военная проза и поэзия
 Кинофильмы
 


 
 
Наши проекты
Мировые новости Сайты для компаний Служба рассылки Игровой сервер Открытки любимым
Тесты
 
 



 



Russian Information Network
 
 

Написать свое имя на небе можно только выстрелами

<<назад
 1  2  3 

К чеченцам у него нет ненависти, они разные. Кода уходили из Аргунского ущелья, приходил к ним в часть бывший полевой командир, сложивший оружие, и уговаривал не уходить.

Картину подрыва видишь по его рассказу, как хорошо скадрированный фильм. Как он, привыкший к неопасности войны, взял только один магазин для ручного пулемета. Как две машины приехали, а их третью рвануло на радиоуправляемом фугасе, и трех солдат ранило. Как "растаяли" три командира, от которых все ждали слов, команд, решений. Как ни на секунду не растерялся только один, распорядился о бинтах, жгутах, перевязке раненых. Как Альберт орал от ужаса, что носок правой ноги смотрит назад, а крови больше, чем в телебоевиках, пересмотренных за всю двадцатилетнюю жизнь.
Он говорит об этом без единой ноты паники, или горькой памяти, или напряжения. Легко, как в приключении или романе Акунина.

Потом разговор переходит к беспорядкам армейской жизни, Альберт рассказывает, что старшина потерял его документы, а если бы не потерял, он бы не ехал на той машине, он бы уже демобилизовался.
Я поняла, если не остановлю разговор, он будет говорить до ужина, до утра, до замполита "на горизонте". Война вытекла из него, как ручей из земли, естественно, непрерывно, настроение у него было веселое.
Только один раз, когда я спросила: "А что-то положительное дала тебе война?", он посерьезнел: "Я понял, как я маму люблю. Я и раньше ее любил. Но только на войне я понял, как я ее люблю!"

Константин, человек войны
На низкой койке двухместной палаты сидел невысокий человек с голубыми глазами, мауглиевой пластикой и футуристичесского вида аппаратом Илизарова на левой руке. У него - видимо, как следствие контузии - иногда немного подрагивало горло. Говорить со мной он и не сопротивлялся, и не стремился. В нем вообще не было никакой сильной ноты, ни спортивного спокойствия, ни беспокойства, ни молчания, ни говорливости, ни напряжения, ни равнодушия.
Константин побывал на всех последних войнах. В 6-м госпитале о нем рассказывают легенды: ранен был в сердце, отправлен "грузом 200" - как мертвый, летчик в самолете случайно заметил дыхание.

Он детдомовец, попал на афганскую войну в 1981 году. Вернулся с нее, женился, работал сварщиком в Якутии, старался заработать на квартиру - не получалось. И тогда он решил поехать на войну в Таджикистан. Нет, не из-за денег (его контрактная оплата сейчас 1400 рублей, да и по той у государства долги), а из-за того. Что в мирной жизни как-то не было толку. Каждый стремился набить свой карман.
С таджикской войны он уехал в Приднестровье, потом на первую чеченскую. Затем на вторую.
Говорит он о войне трезво, подчеркивает, что у него нет того чувства, с которым альпинисты лезут в горы и о котором пел Высоцкий. Что только дураки на войне не знают страха. О ветеранах недавних войн, что в мирной жизни, приняв рюмку, хватаются за мнимый автомат, рассказывает с удивлением: "У меня такого никогда не было".

Самое сильное, откровенное и чуть пьянящее чувство у него вызывают картины природы на войне. То таджикские горы, где в небе завис метеорит, то Казбек с земляникой на зелени (как кровь), то салют, "каких вы в Москве не видели (там пишут свои имена ракетницами на небе!) " .
О бое же он говорит скорее рационально: как пустили дымовую завесу, зачем встал с земли, почему ошиблись.
Если в Иване и Альберте военный опыт, казалось, мог заминировать их судьбу, то у Константина наблюдалась внутренняя устойчивость, необходимые балансы. Да, в войне есть магнетические притяжения, но он никогда не испытывал пьяности войны. Не для печати он говорит о некоторых "хладнокровностях войны", но понимает их значение и в обычном мирном контексте.

Мирная жизнь ни разу не выставляла ему метку какой-либо неадекватности. Государство ему задолжало зарплату за две войны, он по примеру товарищей судится с ним упорно, но без зла и обиды. Работу всегда находит, в "отпуске от войны" за ночь может сварить могильную решетку и утром на кладбище продать за полцены. Говорит, что не боится мирной жизни в том смысле, что не найдет работы или не прокормит себя и дочь. Но с войны, наверное, не уйдет, пока не кончатся они все в России.

 1  2  3 
  • Письмо Саши Ашмарина семье
  • Написать свое имя на небе можно только выстрелами
  • Вот такая невесёлая история...
  • Земляне смогут увидеть Юпитер на следующей неделе
  • В небе над Вашингтоном пройдут учения ПВО
  • Пилотажники в Жуковском "нарисовали" воздушное сердце
  • Тимохин Борис Николаевич, Санкт-Петербург
  • Сафонов Михаил Иванович, Острогожзк
  • Рожественский Зиновий Петрович, не определен


  •