Едва отзвучал взрыв, как вспыхнуло по всей палубе отключенное ранее освещение. Лайнер медленно начал крениться на левый борт. С мостика С-13 видно было, как на палубе лайнера заворошилась плотная масса пассажиров. Лайнер резко сбавил ход. Гейнц Шен сорвал с вешалки китель и кинулся на палубу. Новые взрывы бросали его в темноту офицерского коридора, но он снова рванулся по трапу, ведущему на шлюпочную палубу. Но там, охваченные диким страхом, люди боролись за каждую ступеньку трапа, ведущего к шлюпкам. Еще чуть раньше, несколько часов назад, солидные и вежливые, чиновники теперь били друг друга по головам и плечам, с животным воем и хрипом ползли по живым и мертвым телам. Успевших вырваться вперед обезумевшие от страха пассажиры стаскивали снова вниз. Отовсюду доносились вой, брань, звуки ударов. "Разве это люди? Обыкновенные животные в диком страхе", - думал Шен. А сам кулаком и рукояткой пистолета прокладывал себе путь к шлюпке, на которой был расписан на случай катастрофы. Но там он увидел, что в шлюпке ворочаются борющиеся тела. Тогда Шен понял, что ломиться в шлюпку нет никакого смысла и, скользнув по накренившейся палубе к борту, бросился вниз в темные волны. Там уже копошились сотни людей. Сотни рук хватались за любые обломки, сорванные с лайнера, за плотики и бесхозные спасательные пояса. Хватались и держались из последних сил, пока еще могли слушаться окоченевшие пальцы. В штормовой воде, при зимних температурах, в ночной тьме, в черной воде моря боролись за собственную жизнь тысячи немцев. Борьба на зыбкой воде была предсмертная и стала самой жестокой. Наступившее возмездие вызвало у фашистов ужас. Издалека ударил голубоватый луч прожектора, затем второй, третий. Приближались отставшие корабли охранения. Теперь ждать было нечего. Надо уходить. - Всем вниз. Срочное погружение! И подводная лодка провалилась в глубину. Действия С-13 в погоне, подготовку торпедной атаки и саму атаку корабли противника "проворонили". После катастрофического разрушения лайнера корабли охраны перешли в контратаку на подводную лодку. Торпедных взрывов было три. Значит, подводная лодка еще имеет заряженные торпедные аппараты и способна на новую торпедную атаку. Следовательно, уже по этой причине было необходимо, по меньшей мере, отогнать от конвоя лодку, но за смертельную атаку по лайнеру лодку нужно было уничтожить и экипаж наказать смертью. Конечно же, для подводной лодки сложилась ситуация не "боевого соприкосновения" с противником, каким термином это документально называлось в годы войны, а ситуация жестокого боя. Успех этого боя для экипажа лодки зависел целиком от командира лодки Маринеско. Это было ясно и в бою, и после войны. Ему, Маринеско, позднее задавали вопрос: сколько было контратакующих кораблей? А можно ли было их сосчитать, находясь буквально на дне моря? Ответ мог быть только приблизительный. Но определенно можно сказать, что было больше, чем в составе конвоя, из-за того, что к месту гибели лайнера подошли еще корабли береговой охраны. Бой продолжался. Иван Шнапцев не мог, не имел права отрываться от наушников. Он обнаруживал все новые и новые звуковые строчки винтов, а это означало, что к месту гибели лайнера торопятся миноносцы, сторожевые корабли и пароходы конвоя. Одни - для контратаки, другие - для спасения людей. По шуму винтов Шнапцев докладывал курсы кораблей. Следу 170 - миноносец! Слева 150 - миноносец. Справа 140 - сторожевик!.. И так далее, беспрерывно. Боевые корабли стремились охватить лодку, и уйти от них, быстроходных и маневренных, было очень трудно. Ведь лодка на глубине - одна и тихоходна. Акустик Шнапцев был теперь главным. Он слушал море и движение многих кораблей, безошибочно определял их курсы и сразу же докладывал, откуда надвигаются корабли. А командир напряженно думал и моментально решал, куда оттолкнуться от атакующих кораблей и от взрывов глубинок. Надо было что-то придумать в маневрах! И немедленно! Грохнули первые глубинки. Еще далековато. Но корабли уверенно сжимали кольцо.
|