А теперь давайте сравним этих пленных фашистов с пленными образца января 1945 года.
Случилось так, что во время наступления по территории Польши наша редакционная машина не смогла следовать за наступающими частями: дорогу нам преградил полуразрушенный мост через лесную речку. Что делать? Посмотрел на карту - в стороне километрах в пятнадцати проходит в нужном нам направлении шоссейная дорога. Решил повернуть на это шоссе. Риск, конечно, был большой. Могли напороться на засаду противника, на мины. Но выхода другого не было. Едем по шоссе, кругом ни души, как будто здесь и люди никогда не жили. Проехали два населенных пункта. Никого - ни наших, ни немцев. Не доезжая до леса увидели колонну каких-то людей, следовавших нам навстречу. Остановились. В бинокль рассмотрел, что это идет строй немцев, но оружия у них что-то не видно. Странно. Первая мысль была развернуть машину и скорее уехать. Но было уже поздно: шоссе узкое, быстро не развернешься, а немцы уже невдалеке. Офицеры и бойцы редакции с автоматами залегли в придорожный кювет. Я остался у машины.
Чем ближе подходила колонна, тем яснее вырисовывались фигуры безоружных немцев. Когда гитлеровцы приблизились к машине, колонна остановилась и ко мне подошел немецкий офицер, как потом оказалось, майор немецкой армии, старший по колонне, и передал записку. На клочке бумаги было написано: `Пленные немцы в количестве 84 человек направляются на сборный пункт военнопленных`. И подпись: `Капитан Горюнов`. Гитлеровцы шли безо всякой охраны, строго соблюдая воинскую дисциплину.
Настроение у пленных было бодрое, некоторые даже улыбались. Уже не было злобных взглядов, проявления ненависти, вражды. Похоже было, что эти гитлеровские вояки идут не в лагерь военнопленных, а на заслуженный отдых к своим освободителям.
И здесь лишний раз убедился, что фашисты понимали и признавали только силу. Чем больше и чаще мы их били, тем скорее они становились послушными, сговорчивыми, на их лицах уже не было видно обычного звериного оскала.
Закончил я войну в Берлине. Почти три года продолжал военную службу в Германии. И не помню ни одного случая нападения побежденных немцев на наших воинов. Я увлекался охотой за козами и зайцами, и с ружьем исходил почти всю Тюрингию, богатую лесами и довольно глухими местами. Попробовали бы немцы так вольно себя вести на нашей оккупированной территории, им не сдобровать бы. А я в Германии часто в глухомани чувствовал себя совершенно спокойно, зная характер немцев: если ты побежден, поднимай руки вверх и не сопротивляйся. Более того, для загона коз каждый раз приглашал с собой в лес по несколько человек молодых немцев, вчерашних солдат вермахта, и они добросовестно помогали мне на охоте и вели себя очень дисциплинированно.
Вернемся к событиям 1941-1942 гг. под Ленинградом. Несмотря на беспрерывные наши наступательные бои, положение на фронте не улучшалось. Ленинград продолжали осаждать с одной стороны немцы, с другой финны. В этой тяжелой обстановке наша армейская газета делала все возможное, чтобы поднять боевой дух воинов, вселить в них уверенность в свои силы, в неизбежность нашей победы над врагом. На своих страницах она развернула боевое соревнование истребителей фашистов. Почин положил красноармеец Матросов, который своим метким огнем за короткий срок истребил 16 гитлеровцев. На первой полосе газеты регулярно публиковалась `Доска почета`, на ней появлялись фамилии все новых и новых снайперов огня. Не без помощи газеты снайперовское движение в армии приобрело широкий размах.
Сотрудники редакции Голов К., Баранов Н., Никитин П., Жумаев Д., Мяздриков Н., Аганин Л. и многие другие не вылезали из передовой. Часто рискуя жизнью, они добывали для газеты самый свежий материал о положении на передовой, прославляли подвиги воинов, на боевых примерах учили красноармейцев искусству воевать и побеждать врага.
Однажды один случай вывел меня чуть ли не в герое редакции. Целую ночь я с двумя корреспондентами провел в батальонах стрелкового полка, занимавшем оборону на стыке с соседней армией. Хороший материал собрали для газеты. Под утро стали выходить в тыл. Только начали отходить от передовой и зашли в лес, гитлеровцы открыли шквальный пулеметный огонь. От свиста пуль, рикошета их о деревья лес превратился в кромешный ад. Мои попутчики пригнулись чуть ли не до земли, продолжая торопливо удаляться вглубь леса. А я нагибаться не стал. Думаю, какая разница, ведь площадь поражения хоть стоя, хоть нагнувшись одна и та же. Я быстро шел в полный рост. Это-то и удивило моих товарищей, они посчитали меня смелым и рискованным человеком.
|
