- Да в кого же вы стреляете сволочи? - со злостью выкрикнул я, показывая на дот, который продолжал извергать огонь.
- Неужели вы не видите что перед вами не `герман`, а русский боец? И там, за каналом тоже наши, советские. Ах вы мать вашу:- и выругался так, что мои конвоиры сразу остановились. Значит, думаю, подействовало! Слышу, один из них постарше, засомневался:
- А быть може, он и направде россиянин? Бо ни един герман не бендзе так лайеть по-российску.
- Покличем товарища командира, нех он сам разбирается.
Один из конвоиров юркнул в узкую дверь дота и вскоре вернулся с лейтенантом в новенькой форме с артиллерийскими эмблемами на петлицах. Он подозрительно оглядел меня, недоверчиво выслушал мою гневную, сбивчивую речь и с сомнением покачал головой:
- Брешет! Уведите диверсанта!
- Товарищ лейтенант! - взмолился я. - Какой же я диверсант? Мой первый батальон 184 Краснознаменного полка лежит под огнем вашего, вернее, нашего советского дота уже второй час, ожидая, пока вы поймете свою ошибку и прекратите убивать своих!
- А пославший вас сюда командир - член партии? - вдруг спросил он.
- Да. Парторг роты.
- Так. Плывите назад, - мы стрелять не будем - возьмите у него партбилет и принесите сюда. Тогда, может, поверю.
Делать нечего, поплыл к своим, разыскал Соловьянинова и доложил обстановку.
- Да что он с луны, что ли свалился? - вскипел тот. - Или устава не знает? Кто же передаст свой билет в чужие руки? Пусть голову не морочит, так и скажи ему. А за свои фокусы он еще ответит!
Пришлось мне в третий раз переплыть канал. Передал ответ помкомвзвода. Лейтенант помялся, но, по-видимому, доводы парторга он счел убедительными и сухо бросил:
Ладно, примем к сведению. Передайте, пусть переправляются справа, у моста и занимают недостроенные доты. Огонь вести не будем:
От радости я даже забыл потребовать назад свой штык, отобранный у меня после первого рейса. Переплыл канал в четвертый раз, забрал свою винтовку, ранец и доложил о выполнении задания помкомвзводу в присутствии заместителя комбата. Вскоре батальон, похоронив убитых и забрав раненых, переправился через канал, где занял свой участок обороны. А вместе с ним, уже в пятый раз и я, окончательно измотанный этими рейдами.
- Миша, друг! Поздравляю! - восторженно говорил мне после мой товарищ по взводу, тоже пулеметчик Толя Исупов. - За такой подвиг тебе положена, как минимум, медаль `За отвагу`.
- Бери выше, - возразил Соловьянинов. - Лейтенант сказал, что как только соединимся со своим полком, будет писать представление к ордену `Красной Звезды`. На обоих сразу - на тебя и на Сатарова.
После переправы через канал нам обороняться в дотах не пришлось. Их заняли другие подразделения дивизии и пограничники соседних застав. Отдохнув и просушившись, мы пошли по правому берегу канала к Неману на соединение с 213 полком. К вечеру, мы голодные, усталые, еле передвигали ноги. Особенно пулеметчики, которые, кроме личного оружия и снаряжения, тащили тяжелые пулеметы, коробки с патронами. Но я в эти трудные часы испытал настоящее солдатское счастье. После того, что я сделал для батальона, на меня товарищи смотрели с благодарностью. Видя, что я за день вымотался и еле тащил ноги, то один, то другой брали у меня пулемет или станок и тащили километр-другой, хотя им самим было трудно. Разве можно это забыть? Наверное, это дороже любой награды.
Когда стало вечереть, мы сделали привал в лощине, засеянной рожью. Вдруг впереди, на гребне высоты, появились немецкие танки и бронетранспортеры с пехотой. Послышалась команда: `К бою!` Стали окапываться. Немцы расставили танки по обе стороны лощины. А ихняя пехота пошла под прикрытием их огня в атаку на нас. Мы подпустили врагов метров на сто и открыли огонь в упор. Немцы не выдержали и залегли, а когда стемнело, отползли назад к своим танкам и бронетранспортерам. Помню как стойко держались в этом бою бойцы первой роты Богданович Иван, Колпащиков Юрий, Гришин Анатолий, Худолеев Николай, Дзюба Иван, Исупов Анатолий, Троянец Костя и другие. Немало товарищей мы потеряли тогда, в первый день войны. Но и немцы получили сполна. Продолжать бой ночью они не решились, отошли. К утру на гребне, где они стояли мы отрыли глубокие окопы. Но утром мы снова продолжали отступать к Неману в направлении д. Лойки, где предполагали найти свой полк. Однако это нам не удалось тогда. Мы соединились с 213 полком, занявшим оборону вдоль канала. А на другой день отступали к Неману вместе с ним, составляя аръергард. Утром 24 июня мы вышли к Неману, где уже началась переправа. Большинство бойцов из 213 стрелкового полка уже переправилось по понтонному мосту, но вдруг появились немецкие танки, которые открыли по переправе огонь. А потом и самолеты. Нам пришлось переправляться под перекрестным огнем на подручных средствах. Вода в Немане у берега покраснела от крови. Понтон, за который я ухватился, стало прибивать к берегу, где были немцы. Я прыгнул в воду и едва не утонул. Спасли меня проплывавшие мимо в лодке пограничники. У деревни Гожа, у кладбища, мы наконец пристали к берегу, но попали под огонь вражеской артиллерии. Во время переправы я потерял своих однополчан и отступал дальше, к Лиде, с пограничниками.
|
