Движение за ингушскую государственность обрело массовый характер и организационные формы с весны 1992 г. 17 марта 1992 г. большая группа руководителей местных администраций Ингушетии и Пригородного района обратились к Президенту Российской Федерации, Председателю Верховного Совета и народным депутатам Российской Федерации с коллективным письмом. В нем все тот же реестр жалоб:
1933 г - "отняли административный и культурный центр г. Владикавказ и передали осетинам";
1934 г. - "нас лишили государственности";
1944 г. - "у нас отняли Родину и передали Северной Осетии";
1957 г. - "нам не вернули половины Родины и оставили в подарок особо привилегированной Осетии, которая имеет две формы государственности: Северная Осетия и Южная Осетия, а Ингушетия ни одной".
Документ содержит крайне эмоциональные, воспаляющие массовое сознание оценки: "нас ведут к национальной деградации", "ингушский народ вне законов, вне Конституции, его можно убивать, лишать, кромсать его Родину", "Ингушетию душат нищета и произвол". Его требование - "вернуть ингушскому народу его историческую Родину с административным и культурным центром в городе Владикавказ в статусе Ингушской Республики"18.
Центром национального движения стал город Назрань - самый крупный населенный пункт Ингушетии. Именно здесь стали проходить собрания и съезды ингушского народа, на которых выражались наиболее радикальные настроения и предложения. Мы располагаем протоколом "общеингушского собрания" от 21 мая 1992 года, на котором звучали некоторые новые мотивы, которые не находили отражения в более официальных выступлениях и обращениях ингушских лидеров. Один из них - это отношения с Чечней: фактор, который постоянно и закулисно присутствовал в эволюции осетино-ингушского конфликта. На собрании доминирующая позиция выступавших была следующей: "Я за союз с Чечней, но союз равный" (Муталиев Тамерлан, г. Грозный); "С Чечней мы неразрывны" (Долгиев Магомет, с. Сурхахи); "Я на все 100% за союз с Чечней" (Барахоев Магомет-Хаджи); "Я сказал, что ингушский вопрос решит сам народ во главе с Дудаевым" (Хабриев Беслан, ст. Троицкое).
Второй существенный момент - это призывы к конкретному прямому действию по решению территориального вопроса. "Я жду, когда ингушский народ поймет, что его водят за нос не только недруги, но и собственные лидеры" (Оздоев Исса, г Назрань); "Я предлагаю создать отряды самообороны в каждом селе"(Оздоев Хасан, г. Назрань); "В Сунженском районе очень хорошая база для содержания национальной гвардии. Средства для формирования надо собрать у людей" (Точиев Ахмет, с. Троицкое); "Надо укреплять свои места, создавать дружины, вооружать их, чтобы охранять законность и порядок" (Газдиев Мухамед, г. Грозный); "Пригородный район должен заселяться аборигенами. Нечего бояться осетин. У них не было мужчин и не будет" (Мальсагов Ахмет, с. Майское); "Пока жив хоть один ингуш - Пригородный район не будет оставлен осетинам" (Хабриев Беслан, с. Троицкое).
Вышеприведенные документы позволяют сделать вывод, что инициированная лидерами мобилизация членов группы может обретать самостоятельную логику развития, трудно контролируемую самими инициаторами. С лета 1992 года имели место как бы два параллельных процесса: шло настойчивое продвижение решения вопроса о создании новой республики на уровне высших законодательных органов и в рамках закона, одновременно с этим устанавливалась новая легитимность на основе прямого делегирования полномочий или узурпации власти. Низовое давление оказывало мощное влияние на поведение высшего руководства. Так, например, решающим фактором в пользу президентской инициативы принятия закона об образовании Ингушской республики стали решения съезда ингушского народа от 27 марта 1991 г. и съезда народных депутатов всех уровней в г. Назрани 20 июня 1991 г. о провозглашении Ингушской республики в составе РСФСР. Наконец, 30 ноября 1991 г. среди ингушского населения был проведен референдум, в ходе которого 92,5% принявших участие в голосовании (около 100 тыс. человек) высказались за образование суверенной Ингушской республики в составе РСФСР и возвращение Пригородного района и правобережной части Владикавказа. Вопрос на референдуме был сформулирован следующим образом: "Вы за создание Ингушской Республики в составе РСФСР с возвратом незаконно отторгнутых ингушских земель и со столицей в г. Владикавказе?". Проведение референдума с такой формулой, безусловно, еще более обострило ситуацию в ингушско-осетинских отношениях и придало новый стимул самым радикальным требованиям ингушей, как бы получившим мандат всеобщей поддержки.
|
