Слава храброго и неутомимого летчика-штурмовика пришла к Георгию Паршину с первыми же его полетами на Ленинградском фронте.

На вид несколько старше своих лет, невысокий, стремительный, с размашистыми движениями, с золотым чубом, упрямо спадающим на лоб, казалось, он не мог существовать вне боя.

Взметая густые облака снежной пыли, штурмовики с ревом оторвались от земли. Паршин летел во главе эскадрильи. Вот и Ленинград-белый, озаренный вспышками взрывов вражеских снарядов, но все такой же величественный, непобедимо прекрасный.

Отчетливо выделялись на горизонте пулковские высоты. Паршин вел эскадрилью на Пушкин, откуда, по данным службы наблюдения, били дальнобойные батареи гитлеровцев. Скоро около самых крыльев самолетов замелькали огненные шары. Линия фронта!

Самолеты набрали высоту. Легкие слоистые облака скрыли от летчиков землю. Паршин вывел эскадрилью из облаков над районом, где были расположены бившие по Ленинграду орудия.

Ложбины, бугры-все покрыто снегом. Ничего не различить внизу. Но вдруг под самыми крыльями вспыхнула короткая молния. Орудие!

-Приготовиться к атаке!-скомандовал Георгий своей эскадрилье.

Сквозь стекло кабины летчик видел надвигавшуюся на самолет белую, заснеженную землю. Его зоркий глаз ясно различил какой-то чуть темневший на снегу квадрат.

Быстрый нажим пальцев на маленькие светящиеся кнопки, и от самолета отделились снаряды и бомбы. Почти у самой земли Паршин вывел машину из пике и снова набрал высоту. Он повел эскадрилью в новую атаку, и только когда внизу, на месте темного квадрата, заходили волны огня и дыма и бившая по Ленинграду фашистская "точка" замолкла, он подал команду:

-Домой!

Началось наступление на Ленинградском фронте. Паршин вел свою эскадрилью курсом Красное Село-Ропша. Густые снеговые облака прижимали самолеты к земле. Мокрый снег залеплял стекла машин. Но и сквозь белесую мглу острый взгляд летчика различил цель-танки врага, обстреливавшие наши танки.

-Заходим "тиграм" с тыла!-дал Паршин команду своим ведомым. Он поймал в перекрестье прицела башню головного танка и, спикировав, сбросил на него первые бомбы. Паршин сфотографировал самый большой костер, возникший на месте головного танка, и, вернувшись на свой аэродром, доложил командиру полка:

-Цель уничтожена. Танки противника горят!

И когда командир ответил ему: "Передохни",-Георгий воскликнул:

-Да какая же может быть передышка, когда такие дела творятся?!

Паршин вылетел со своей эскадрильей на штурмовку немецких танков во второй, в третий, потом в четвертый и уже на рассвете нового дня-в пятый раз. Так летал он в первый день, так летал во все последующие дни наступления.

Нет на свете дружбы крепче и беззаветней, чем дружба людей, вместе смотревших в лицо смертельной опасности. Такая беззаветная фронтовая дружна связывала Георгия Паршина с Андреем Кизима. Часто, когда тяжелые снеговые облака заметали небо и нельзя было даже представить себе, как можно вести в такую погоду самолет, Паршин и Кизима вместе вылетали на разведку.

В одной из разведок, когда летчики уже закончили фотографирование вражеских укреплений под Кингисеппом, разорвавшийся зенитный снаряд пробил плоскость и хвост самолета Кизимы.

-Держись ко мне ближе, Андрей,-крикнул ему по радио Паршин.-До линии фронта недалеко. Дотянем!

И два штурмовика, один невредимый, другой с перебитым крылом и поврежденным хвостовым оперением, прижавшись друг к другу, словно связанные какими-то невидимыми нитями, летели через линию фронта... ИI там, где на их пути начинали рваться огненные шары вражеских снарядов, самолет Паршина прикрывал своим крылом раненую машину друга.

И вот новое утро, и оба командира повели эскадрильи на штурмовку большой группы немецких танков. При выходе из атаки на них из-за облака выскочили шесть тупорылых немецких истребителей.

-Отбивай "фоккеров"!-крикнул Паршин своему стрелку Бондаренко. И :как бы в ответ на его команду в воздухе перевернулся и окутанный дымом пошел к земле вражеский истребитель.

Все дальнейшее произошло молниеносно: на штурмовик Паршина ринулся другой истребитель, но в тот же миг на него обрушилась длинная пулеметная очередь штурмовика Кизимы.

-Андрей!-узнал Паршин машину друга.-Спасибо! Выручил!

Второй "фокке-вульф", разламываясь на части, летел к земле.

Паршин снова ударил по танкам. Самолет его сильно тряхнуло, и пулемет стрелка замолчал. Было ясно, что его штурмовик подбит.

-Я ранен,-услышал он голос Бондаренко.

Другой снаряд ударил по рулям управления. Острая боль обожгла лицо и правую руку Паршина. Он с трудом перевел штурмовик в горизонтальный полет.

Только бы дотянуть до линии фронта. Всего десять километров, не больше. Но фашистские истребители упорно преследовали его. Рули управления уже не подчинялись летчику. Едкий дым окутал кабину, со страшной скоростью приближалась земля. Внизу чернел лес...

Паршин не вернулся из полета. Но сама мысль о том, что он мог погибнуть, казалась в полку неправдоподобной, и ни командир, ни лётчики не уходили до поздней ночи с летного поля, дожидаясь, что вот-вот Георгий прилетит.

Уже стемнело; техники замаскировали на ночь машины, а Паршина и его стрелка Бондаренко не было.

В этот день полк получил несколько новых штурмовых машин. Одна из них особенно привлекла внимание летчиков. На правой стороне ее фюзеляжа крупными красными буквами была выведена надпись: "Месть Бариновых", на левой-"За Ленинград". Как сообщало командование, эта машина была построена на средства двух ленинградок Бариновых-Прасковьи Васильевны и ее дочери Евгении Петровны-служащих одной из ленинградских поликлиник. Они внесли в Госбанк на постройку штурмовика имевшиеся у них сбережения. В письме в полк патриотки просили вручить этот штурмовик самому храброму летчику.

"Пусть летчик нашего самолета не забудет о мучениях, перенесенных нами, ленинградцами!-писали Бариновы.-Пусть не дает он врагу покоя ни в воздухе, ни на земле! Пусть освобождает от фашистских орд родную землю".

Усталые, с окровавленными повязками на лицах, в ссадинах и ожогах вошли Паршин и Бондаренко в землянку КП.

-Георгий!-воскликнул Кизима, бросившись к другу.

-Спасибо тебе за сбитого "фоккера", а то, кто знает, может, и не вернулся бы...-сказал Паршин. И тотчас же зазвучал в землянке его отрывистый голос, рапортовавший командиру:

-Наш подожженный немецкими истребителями штурмовик упал на лес. Деревья амортизировали удар. Мы успели выскочить! Самолет взорвался... Встретили в лесу разведчиков. Пошли с ними за "языком". Они нам помогли.

И, закончив рапорт, спросил командира:

-На какой же машине я полечу завтра, товарищ майор?

Обсуждая вопрос, кому вручить штурмовик "Месть Бариновых", командование части остановило свой выбор на Георгии Михайловиче Паршине.

Летчик заканчивал осмотр новой машины, когда по аэродрому пронеслась весть:

Приехали Бариновы! Приехали хозяйки самолета!

Вместе с командиром полка подошли они к самолету.

-Товарищ майор, разрешите мне пролететь с ними над Ленинградом,-неожиданно для себя обратился Паршин к командиру.

Получив разрешение, Георгий усадил Бариновых в кабину стрелка и так бережно, как только мог, оторвал штурмовик от земли. Он пролетел со своими пассажирками над серебристой излучиной Невы, над проспектами города. Потом развернул машину в сторону аэродрома и осторожно повел ее на посадку.

Бариновы провели весь день в дружной семье летчиков.

Никогда ни одна машина не была так дорога Паршину, как эта. Она была для него символом неразрывной связи и единства народа со своей армией. Он попросил полкового художника нарисовать на левой стороне фюзеляжа, рядом с надписью "За Ленинград", контур Петропавловской крепости и стрелу. На правой стороне, рядом с надписью "Месть Бариновых",-четыре красные звезды-счет сбитых им самолетов.

И хотя, как говорил Георгий, не всегда выпадает такой праздник штурмовику, чтоб вражеский самолет сбить, однако в первый же свой вылет на новом самолете, совершая "прогулку" на разведку вражеского аэродрома, он увидел выскочивший из-под его крыла длинный самолет с синей свастикой на фюзеляже. Разведчик! Нажим на гашетки пулеметов и пушек, и самолет противника пошел к земле. В этот день на самолете "Месть Бариновых" появилась пятая красная звезда.

Линия фронта отходила все дальше от Ленинграда.

Эскадрилья Паршина вела непрерывные бои. Георгий отыскивал вражеские машины, танки, самоходные орудия и, пикируя на "цель", уничтожал ее. Он наносил удары по вражеским аэродромам именно тогда, когда там было больше всего самолетов. Не давая им взлетать, сбрасывал он свой разящий груз на летное поле врага до тех пор, пока оно не превращалось в бушующее море огня.

Паршин всегда Появлялся там, где больше всего нужна была его помощь. На имя командира полка стали приходить телеграммы и письма от пехотинцев, артиллеристов, танкистов. Все они благодарили летчика Паршина за помощь в бою. "Мы узнаем его самолет с земли",-писали они.

В августе 1944 года, незадолго до Дня авиации, в жизни Паршина произошло огромное событие. Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Он рвался в бой. Но получил строгий приказ командира полка-сутки отдыхать.

-Уж если пошло на то, чтобы отдыхать,-сказал Паршин,-разрешите в Ленинград слетать, товарищ командир!

Получив разрешение, он полетел в Ленинград.

Внимательно вглядываясь в черты города-героя, Паршин шел по чисто прибранным улицам, по Театральной площади, мимо поврежденного фашистской бомбой и уже стоящего в лесах здания Театра оперы и балета имени С.М. Кирова. Затем свернул на проспект Маклина, нашел нужный ему дом, постучал в квартиру Бариновых.

Бариновы встретили его, словно родного. Долго беседовали они в тот вечер.

-У меня есть две мечты,-говорил им Паршин.-Первая-долететь на вашем самолете до самого Берлина и рассчитаться с фашистами за все, что перенесли ленинградцы.

-А вторая?

-Вернуться в Ленинград...

Наступление войск Ленинградского фронта становилось все стремительней. Теперь эскадрилья Георгия Паршина летала над городами, деревнями и хуторами Советской Эстонии. Радио приносило на пункт управления боем голос Паршина:

-Враг бежит. Подготовьте горючее для моей машины!

-Слишком уж низко летаете, товарищ капитан! Верхушки деревьев в радиаторе машины привозите,-удивлялся старый техник, снимая с самолета Паршина березовые ветки.

С наслаждением раскуривая после ужина крепкую папиросу, Паршин стоял на крыльце бревенчатого домика, в котором жили командиры эскадрилий. Подставив разгоряченное лицо свежему влажному ветру, смотрел он на белевшие неподалеку чуть освещенные луной избы эстонских крестьян.

Заново жить начинают. Хозяйство свое налаживают.

Внезапно со стороны аэродрома раздались сильные залпы.

-Таллин взят! Взят Таллин!-донесся до его слуха чей-то возбужденный голос. И одновременно кто-то сунул ему в руку письмо в большом самодельном конверте.

Он прочел его тут же при свете карманного фонарика.

"Мне построили новый дом вместо спаленного гитлеровцами. Когда же ты приедешь, сынок? Хотя бы на денек на родину вырвался",-писала Георгию мать.

И в ночи, озаренной вспышками праздничных ракет, он ясно увидел ее-сгорбленную, поседевшую, думающую о нем день и ночь, день и ночь... Видел свою деревню Сетуху такой, какой она была раньше,-с яблоневыми и грушевыми садами, бревенчатыми. избами, обнесенными свежевыкрашенными заборами, золотистые волны хлебов на колхозных полях...

На последний отбитый у гитлеровцев аэродром штурмовики сели прежде, чем команды обслуживания успели туда доставить горючее и боеприпасы.

-Вот что, орлы!-подошел Паршин к своим летчикам.-Получен срочный приказ прикрыть наш десант при высадке на остров Даго!

-На чем полетим? Нам даже машины заправить нечем!-заволновались летчики.

-Ничего.-сказал уверенно Паршин.-Я уже договорился с командиром. Одну шестерку поведет Кизима, другую-я. Мы перельем остатки горючего из баков всех машин в наши самолеты. Заберем все оставшиеся снаряды. Не страшно, что неполный комплект!..

Советские катера были уже в море, когда над ними появились две группы штурмовиков., И тотчас же с темневшего впереди острова Даго по катерам открыли огонь вражеские орудия. Около самых бортов, высоко вздыбив воду, разорвалось несколько снарядов.

Паршин и Кизима метнулись к острову и резко спикировали на две бившие по катерам батареи. Батареи смолкли.

Но Паршин знал, что, как только катера подойдут к острову, батареи вновь откроют по ним огонь. Чтобы обеспечить успех десанта, надо перехитрить врага.

-Ставь свою шестерку в оборонительный круг. Я свою тоже поставлю,-сказал он по радио Кизиме.-Будем атаковать вхолостую. Снаряды беречь на крайний случай!

И две группы штурмовиков во главе со своими командирами закружились над позициями противника. Все кручи пикируя на батареи, они совершали заход за заходом, парализуя волю врага стремительностью своих атак.

Лишь когда все десантники высадились на остров, на батареи врага обрушились последние снаряды советских штурмовиков.

В дни боев за освобождение Советской Эстонии майор Георгий Михайлович Паршин был назначен командиром полка. Паршин знал, какая огромная ответственность ложилась на его плечи.

Вместе с другими авиационными частями Ленинградского фронта штурмовики перелетели к границам Восточной Пруссии.

Бои шли в направлении Кенигсберга. Паршин прорывался со своими летчиками сквозь заслоны гитлеровцев и, теряя счет атакам, штурмовал самые упорные "цели", уничтожал орудия, эшелоны, поджигал танки, пытавшиеся остановить движение советских войск.

В один из самых напряженных дней наступления он собрал командиров эскадрилий на командном пункте.

-Крупная немецкая группировка юго-западнее Кенигсберга прижата к морю нашими войсками,-разъяснял он летчикам новую задачу.-Мы должны помешать группировке перебраться в порт Пиллау. Вместе с артиллерией ударим по всем плавучим средствам. Предупреждаю, будем сбрасывать бомбы замедленного действия, чтобы не задело самолеты взрывной волной, летать будем низко.

Штурмовики подлетели к порту Розенберг, когда десятки барж, катеров, самодельных плотов и лодок отплыли из порта, стараясь добраться до косы в заливе Фриш-Гаф.

-Атакуем головное судно,-приказал Паршин своим штурмовикам.-Бьем бронебойными.

Выводя самолет из пике, видел, как бомбы проломили палубу. Значит, как только штурмовики повторят удар и наберут высоту, в трюмах произойдут взрывы.

-Теперь на баржу! Бьем осколочными!

Новая серия бомб. Новый набор высоты. Новая цель-катер!

Долго отражалось в воде зарево от горящих катеров и барж.

В один из боевых вылетов в район Гольдапа был тяжело ранен Андрей Кизима. На маленьком учебном самолете Паршин увез своего друга в госпиталь в Каунас.

После лечения в госпитале по приказу командования Кизима должен был отправиться в санаторий. Война для него кончалась. В госпитале, сидя около койки раненого друга, Паршин старался не выдавать своего волнения и без того огорченному Кизиме.

-Да что ты расстраиваешься, Андрей,-утешал он друга.-Ведь ты войну не где-нибудь, а в Восточной Пруссии, в логове зверя, заканчиваешь.

Вернувшись на аэродром, Паршин сразу же собрал летчиков кизимовской эскадрильи.

-Вот что, орлы,-обратился он к ним,-вашему командиру надо лечиться и поправляться. А вам-громить врага так, как если бы он был с вами. В первый же боевой вылет я поведу на задание и вашу эскадрилью, вместе со своей. Начинался штурм Кенигсберга.

Кенигсберг-оплот эсэсовцев-доживал свои последние часы. Гитлеровцы, окруженные со всех сторон советскими войсками, уже отрезанные от порта Пиллау, превратили в опорный пункт каждый дом. Они били из множества орудий по аэродромам, на которых теперь базировались советские летчики, по наступавшей советской пехоте и танкам.

Искусно лавируя между трассами зенитного огня, Паршин пикировал на бившие по советским войскам орудия.

Он разрабатывал с командирами эскадрилий план выполнения очередного задания, когда его позвали к телефону.

-Говорит начальник штаба дивизии. Сейчас получена телеграмма. Поздравляю с присвоением вам второй раз звания Героя Советского Союза!-услышал Паршин в телефонной трубке.

-Служу Советскому Союзу!-ответил Георгий.

Радость Георгия Паршина была особенно полной, так как в этот же день, 19 апредя 1945 года, было присвоено звание Героя Советского Союза его другу Андрею Кизиме.

Наступил великий день победы над фашистской Германией.

-Украсьте все самолеты живыми цветами,-приказал летчикам Паршин,-сегодня, в День Победы, мы совершим двухтысячный по счету вылет нашего полка.

Над городами Германии навстречу солнцу большим пеленгом летели штурмовики за своим командиром.

По команде "огонь" летчики нажимали кнопки бомбосбрасывателей, и с весеннего неба на улицы немецких городов падал многоцветный дождь листовок, в которых советское командование возвещало о полной капитуляции гитлеровской Германии.

...Плавно пробежав по взлетной дорожке, легко оторвался от летного поля штурмовик "Месть Бариновых". Дважды Герой Советского Союза майор Георгий Паршин взял курс с одного из аэродромов Германии на Ленинград. Рука летчика спокойно лежала на штурвале. Под крыльями его самолета плыла земля, своя, советская, родная, освобожденная от чужеземного нашествия и уже набирающая силы для нового своего расцвета.

Земля, на которой утверждалось счастье человека. И он призван был оберегать это счастье.

Людмила Попова