Война в Афганистане
Под утро Сергея кто-то интенсивно тряс за плечи. Не хотелось открывать глаза, он даже завыл от обиды и жалости к себе. Вскочив и открыв веки, увидел взводного, который, дождавшись полного пробуждения сержанта, отдал приказ: Буди взвод! Получите двойной боекомплект. Механиков в парк - готовить технику. Я в штаб на постановку задачи.
По телу пробежал утренний холодок, потянувшись, Сергей проорал: `Второй взвод, подъем! Получаем оружие и двойной боекомплект. Механики - в парк`.
Взяв свой ствол и набив недостающими боеприпасами РД (рюкзак десантника), он вышел на улицу. Было еще темно, но силуэты черных гор уже различались на горизонте. Через десять минут все укомплектованные бойцы стояли перед палатками и курили. На их лицах, кроме злости и недовольства, проглядывалась обычная для таких случаев тревога. И, хотя все уже привыкли к резким изменениям обстановки и всякого рода вводным, уезжать из полка не хотелось.
Вскоре прибежал взводный, по дороге в автопарк довел до Сергея, своего заместителя, боевую задачу:
- Выдвигаемся в Джелалабадское ущелье. Там душманы зажали нашу колонну. Судя по всему, ребятам приходится туго, до десятка убитых. На месте разберемся, надо будет прикрыть подход полка, который придет туда за нами.
Через пять минут две бээмдэшки (боевые машины десанта) и БТР, оставляя за собой клубы пыли, неслись по приаэродромной дороге в сторону Кабула. В привычном режиме работали радиостанции, и по отдаваемым в них приказам старших командиров все понимали - колонну жали крепко.
К рассвету десантники на броне втянулись в ущелье. И снова из рассвета в ночь. Ущелье было глубоким, и солнце в эту трещину земли еще не заглянуло, отчего всем стало жутко. Проскочив по серпантину километров пять, на трассе увидели сгоревший БТР. Впечатление было такое, что сгорел он много дней назад, и, если бы не его нелепая поза посреди дороги, а также валяющийся рядом свежий парашютик от кумулятивной гранаты, можно было подумать, что сгоревшее железо - след прошлой войны.
Людей рядом не было. Десантники проскочили дальше и за поворотом увидели стоящую на серпантине вереницу автотранспорта. Некоторые из машин были с включенными фарами и двигателями. Ни одной живой души. Тишину нарушали мерно работающие двигатели, которые, судя по всему, не успели заглушить. бээмдэшки замерли на дороге, башни вращались, изучая обстановку. По одному человеку от экипажа спешились и короткими перебежками выдвинулись к транспортам. Через пару минут Сергей по станции принял первый доклад от Саломатина Юрки:
Карандаши спешились, сидят в камнях. Духов полно. Есть убитые и раненые.
Сергей открыл командирский люк и вылез из брони. Тишина была адская, только размеренный шум работающих на холостых оборотах двигателей. Внезапно, что-то почувствовав, он нырнул в люк. По броне словно сотней ударов кувалд застучали пули. Лупили сверху, с небольших расстояний.
Сергей дал команду механику-водителю проскочить немного вперед и встать под козырьком скалы, что тот и сделал. В тримплекс прицела никого не было видно, угол подъема орудия не позволял смотреть достаточно вверх, а около бээмдэшки разорвались уже два снаряда от ручного гранатомета. После команды Сергея спешиться солдаты через задний люк покинули машину. На свежем воздухе было так тесно от свинцового дождя, что бойцы шустренько попрыгали снова за броню - еще неизвестно, много ли у духов гранатометных выстрелов, а то, что пуль у них с избытком, было очевидным фактом.
Взводный по рации приказал Сергею перебраться в БТР и попытаться под прикрытием огня из КПВТ (крупнокалиберный пулемет Владимирова, танковый) пройти к центру зажатой колонны.
От такой перспективы волосы у Ежова встали, как у одноименного зверька. В части послал бы он этого взводного куда подальше, а в бою даже намеки выполняются беспрекословно. Связавшись с бэтээром, Сергей приказал им открыть нижний люк и ждать его появления, добавив, чтобы готовились к маршу. Бежать Сергей не спешил, развернувшись к механику-водителю Гребенщикову, проорал вопрос: `Как думаешь, Хлебороб, дождь потише стал?!`
|
