Здравствуй, дорогая моя Леночка !
Очень расстроен тем фактом, что ты не передала письмо мне с нашими ребятами, которые сегодня проезжали через мой пост. Везли письма всем, только не мне. Дорогая ! Что случилось ?
У меня все по-старому. Задержал тут одного уголовника, который держал путь в Чечню, в наемники. Поймал я его уже давно, а раскололся он только недавно. Кроме этого просвета в моей службе ничего нового. Мне Юра Балык сказал, что ты уехала домой, к родителям. Напиши, что там нового в Чудове. Заходи, пожалуйста, к моим родителям почаще.
Ласточка моя, очень скучаю по тебе, ты даже не представляешь как. Милая моя Леночка-конфеточка, я тебя очень люблю. И ты меня, надеюсь, тоже. Люби меня, жди, только очень, и я вернусь живым и здоровым, и мы народим с тобой сына и будем жить-поживать распрекрасно. Я хотел бы стать дождем, чтобы плакать от тоски по тебе, чтобы капли моих слез были на тебе везде, и хотелось бы стать солнцем, чтобы дарить тебе тепло, чтобы ты плыла на лодке, а я был тебе веслом. Любимая моя красавица, до следующего письма.
Искренне на все времена твой Вадим.
9 июня 1995 г.
Здравствуй, моя милая девочка-конфеточка, моя ненаглядная Леночка-ласточка, моя любимая и верная жена !
Даже не знаю, что написать тебе - наверное, поэтому так долго молчал. Я сейчас нахожусь в каком-то аморфном состоянии. Очень тяжело перенести потерю Юры. Постоянно в голове вертятся слова Высоцкого: "Тот же лес, тот же воздух и та же вода, только он не вернулся из боя..."
Юра подорвался на растяжке 25 июня, был тяжело ранен: два осколка в левую руку и левый висок. Два дня еще жил, а 27-го скончался. 29-го я выехал за ним во Владикавказ... Я до последнего не верил, что это он, пока не вскрыли цинк (об этом попросила его мама). На следующий день после похорон я поехал к жене Юры. Провел рядом с ней три дня, поддержал ее морально как мог. Ее зовут, как и тебя - Лена. Должна скоро родить, примерно в середине июля. Просила меня приехать, и если буду цел, конечно, сделаю это. Ты, моя любимая Леночка, должна понять меня...
Хоть я и не воевал особо, но на этой войне я многое понял...
Люблю и верен. Только твой навсегда Вадим.
9 июля 1995 г.
Здравствуй, дорогая моя милая Леночка, сладкая вкусная конфеточка, спелая сочная Ягодка, красивая, нежная Ласточка, любимая моя и верная Жена!
Может быть, я обращаюсь и пишу к тебе в последний раз в жизни, и скорее всего ты читаешь это письмо, когда меня уже нет в живых.
В пять часов утра я должен буду выйти на связь с командиром батальона, а в пять тридцать колонна с моей заставы, которую я выстрою, должна быть готова к движению. У меня мало времени, очень тороплюсь тебе все написать.
Неделю назад получили приказ: собраться и ждать команды "фас" на вывод. После этой команды передать позиции заставы и боеприпасы и выходить головой колонны в Ассиновскую.
Потом получили информацию: изменение обстановки, вывод откладывается на неопределенное время. А сегодня днем к нам приехала смена наша. Четыре часа назад я получил приказ: свернуть заставу, передать позиции, но боеприпасы не сдавать, в 5.30 быть готовым к движению, и наша батальонная колонна встанет хвостом к Ассиновской. А это значит, что головой на Бамут. Понимаешь, Ласточка, нас, наверно, кинут на Бамут...
Мне страшно. Мне очень страшно. Если бы это было три месяца назад или я приехал бы в командировку неделю назад, может быть, я воспринял все это спокойно. Но теперь, поняв здесь очень многое, я не хочу, тысячу раз не хочу никуда наступать. Мне это не нужно. Политики то ссорятся, то мирятся, а страдаем мы, рядовые исполнители.
Учитывая возможность гибели, хочу тебе очень многое написать. Я полюбил тебя с первого взгляда. Некоторые говорят, что такого не бывает. Поверь, Ласточка, все было именно так. Мне сейчас нечего врать и незачем рисоваться... Я любил тебя всегда и несмотря на разные скандалы был счастлив оттого, что ты у меня есть. Я также счастлив, что ты была моей последней женщиной, и мне даже легче идти на операцию, зная, что я не испачкан грязью измены.
|