Родился в 1923 году в Бухаре.
Детство провел в Самарканде у бабушки с дедом. Потом жил с родителями в Самаре, на Волге. Учиться в школе начал в Москве на Малой Бронной. Успевал всегда хорошо, а проживал у своей одинокой тетки, врача Ольги Давыдовны. Рано начал сниматься в кино у режиссера Маргариты Барской, но съемочный процесс ему не понравился, и он еще мальчишкой решил, что будет театральным актером и режиссером.

Школьником приходилось постоянно зарабатывать деньги, не столько на жизнь, сколько на помощь отцу, совмещая надомную работу с учебой. В старших классах Вульфович начал посещать театральную студию выпускников ГИТИСа. Каникулы же неизменно проводил в пионерских лагерях, чередуя это время препровождение с регулярными посещениями исправительно-трудовой колонии в городе Вязьме, где с 1935 года находился его отец.

Выпускной вечер в школе прошел 19 июня 1941 года, а через три дня началась война. 13 августа 1941 года Вульфович ушел на фронт. На гражданку вернулся тоже 13-го, но уже в августе 1947-го. Число "13", таким образом, оказалось для него счастливым.

По признанию Теодора Юрьевича, "воевание первых двух лет было натужным, неумелым, даже летом 1943 года на Орловско-Курской дуге, все еще шла битва, где наши потери были непомерными, а победы, так великолепно описанные в мемуарах и показанные во множестве кинофильмов, кровавыми. Это было воевание адово тяжелое, каждое продвижение вперед выглядело надсадным, потери наши были непомерно большими. Да, противник уже отступал, но график отходов и отступлений все еще диктовал враг. Мы бесились, негодовали на самих себя, на начальство. Оставалось непрестанно учиться у противника всему тому, чему нас не смогли обучить невоевавшие учителя. А в разведке, куда я угодил, пришлось непрерывно самообучаться, набираться опыту и уму-разуму друг у друга. И так всю дорогу. Дальше было уже легче, и опыта поднабрались, и военные дороги стали если не глаже, то малость посчастливее".

Рядовой, командир отделения, курсант военного училища, офицер разведки, командир взвода управления и начальник связи 7-го отдельного гвардейского орденов Александра Невского, Богдана Хмельницкого и Красной Звезды Пражского мотоциклетного батальона разведчиков 10-го гвардейского трижды орденоносного Уральского-Львовского добровольческого танкового корпуса 4-й танковой армии - таков послужной список кавалера 4 боевых орденов и 16 медалей гвардии старшего лейтенанта Теодора Юрьевича Вульфовича.

Центральный и Брянский фронты, Орловско-Курская дуга, постоянное участие в боевых и разведывательных операциях, вплоть до групповых и парных выходов в тылы противника. Одно из главных занятий - создание неуставной радиосети дальней разведки батальона, корпуса и даже армии с помощью новых американских радиостанций SCR-284, установленных на наших бронемашинах БА-64. Тогда это считалось новшеством.

Потом 1-й Украинский фронт: Киев, Каменец-Подольская операция, Проскуровская битва с окружениями противника, захватами и провалами... Прикарпатье, Западная Украина, город Львов, вся Польша, как говорится, насквозь, и выход в Германию - Берлинская операция, участие в штурме германской столицы. Несколько дней Вульфовичу пришлось исполнять обязанности коменданта южной окраины Берлина - Штансдорфа, в районе боев на канале Тельтов. В дальнейшем - снова бои: марш-бросок на Прагу через Дрезден, Эльбу, Крушные горы - в Чехословакию... Радость Победы и самые радужные надежды на будущее.

Далее опять процитируем Т. Вульфовича: "Знаю, от ветеранов той войны ждут главным образом боевых рассказов, по возможности героических, патриотических! Чтобы дух захватывало...

Наш генерал, командир танкового корпуса Евтихий Белов говорил: "На фронте больше всех других врут газетчики и разведчики". - "Почему, товарищ генерал?! - "Да потому, что газетчика попробуй опровергни, а разведчика пойди проверь..." Хлесткое замечание, но, на мой взгляд, больше других врали те, кто либо вовсе не воевал, или находился на изрядном расстоянии от линии огня. Вот эти врут уж без всякого удержу и вовсе не заботятся о правдоподобии.

Как-то раз про меня пустили слух, будто я добровольно вместе со своим водителем мотоцикла под покровом ночи вырвался на передний край, фашисты открыли шквальный огонь из всех огневых средств, нас прямо изрешетило, но не убило, не ранило - так мы вдвоем за считанные секунды разведали всю систему огня противника, и оба были якобы представлены к высоким воинским наградам! Правда, здорово?

Почти все вранье, но есть кое-какие совпадения: в дупель пьяный комбат майор К. и его собутыльник и собрат младший лейтенант СМЕРШа Старков какими-то завихрениями, а вообщем-то в поисках наград сдуру выскочили на оголенный фланг и попали под огонь противника. Я и мой водитель Сергей Гришин волею судеб оказались там же несколькими минутами позже (надо отметить совершенно трезвые!). Изрядно перевозбужденный майор К. тут же приказал мне: двигаясь по широченной полевой дороге на мотоцикле, нащупать врага и обнаружить его огневые точки.

Я готов был двигаться куда угодно, но не возвышаясь на мотоцикле, а хотя бы пешком, чтобы в случае чего иметь возможность плюхнуться на землю... Но комбат настаивал: "Нет уж, на мотоцикле, на мотоцикле!"

И уполномоченный СМЕРШ дублировал: "Вы что не слышали команду майора? На мотоцикле!"

Пришлось ввинтить запалы в гранаты (не пойму, почему я этого не сделал раньше?). Махнув рукой на всех и вся, мы двинулись... Майор произнес вдогонку: "У перевернутой бронемашины... Поосторожней там!.."

Мотоцикл продвигался вперед по широкой грунтовой дороге. Нам бы следовало кое о чем договориться заранее, но майор внес в дело какую-то сумятицу: вперед! - и всё тут. Вместо холодка и сосредоточенности какая-то горячность, сумбур и раздражение. Теперь нам оставалось надеяться лишь на то, что кривая вывезет.

У бронемашины немцев не оказалось. Мы чуть передохнули и двинулись дальше. Дорога хорошо просматривалась метров на сорок-пятьдесят. Гришин вел мотоцикл на самых малых оборотах, заставлял мотор говорить полушепотом, а когда представлялась возможность, выжимал сцепление - машина шла почти в полной тишине, накатом... Казалось, что мы осторожно балансируем на одном месте, а дорога и вражье пространство накатываются навстречу. И вместе с ними надвигается неминучая опасность...

Ударили сразу два пулемета. Трассирующие пули шли прямо над головой. Водитель прижался к бензобаку, я вывалился из коляски в придорожье и швырнул одну за другой две гранаты в сторону того пулемета, что был совсем близко. Мотоцикл сделал немыслимый зигзаг посреди дороги в рое трассирующих святящихся точек. Коляска оказалась рядом со мной. Стреляя из автомата, я крикнул: "Гони!" - вскочил, рванулся за мотоциклом. Догнал. Прыгнул в коляску, лег на спинку сидения и стрелял по пулеметным вспышкам - тем, что были в отдалении. Гришин выжимал полную скорость, петлял, меня кидало из стороны в сторону, било о запасное колесо. Патроны в диске кончились...

За бронемашиной мы остановились.
- Выскочили... - прохрипел Гришин.
Меня подташнивало и не хватало дыхания.
- Ну и... - тут пришлось исчерпывающе высказаться не только в адрес врага. - Пронесло.
- Дуриком, - согласился Гришин.
- Прицелы у них были установлены метров на триста - триста пятьдесят, а мы вынырнули перед самым носом... Вот весь пакет и прошел над головой.

Отдышались и вернулись к перевернутой телеге так же тихо и на вид спокойно, как и уехали.

Майор опять посмеивался, но уже не так громко. Он налил из фляги спирт в черный пластмассовый стаканчик и протянул мне: "К награде! Уж точно - к награде!" - твердил он.

Награждать нас вроде было не за что. Я взял черный стаканчик, отошел к мотоциклу, хлебнул большой обжигающий глоток, половину оставил Гришину.

Он сидел на корточках возле мотоцикла, что-то щупал, куда-то засовывал голову и приговаривал: "Вот... Вот... И вот тут еще", - в мотоцикле и в коляске оказалось семь пробоин и пулевых отметин. "Работает, бродяга", - заметил он и выпил спирт.

Чудом остались живы, но ведь и легенда о мотоциклистах-смертниках жива-живехонька по сей день. Уже папы поумирали, а их великовозрастные дети все еще рассказывают своим детям и внукам легенды про несусветные подвиги мотоциклистов-разведчиков.

Настоящие подвиги совершаются в глухой тишине или в грохоте, но у них, как правило, нет свидетелей. Настоящий подвиг нем, глух, и о нем знает один из оставшихся в живых, редко двое - и оба видели по-разному. Оба боятся, что их заподозрят во вранье, и молчат.

Мы с Гришиным об этом кошмаре никогда не разговаривали. Мы знали - победителем здесь был случай, невиданное везение и рука Ангела-Хранителя".

Демобилизовался Теодор Вульфович в 1947 году и сразу начал учиться. Сначала на актерском факультете Всесоюзного государственного института кинематографии, в мастерской Народного артиста СССР Бориса Андреевича Бабочкина, потом на режиссерском - у известного кинорежиссера Льва Владимировича Кулешова.

В 50-60-е годы молодых в кинематограф долго и упорно не пускали... Сначала Вульфович пять лет был режиссером Научно-Популярной киностудии в Москве, снял там более двадцати фильмов и киноочерков, стал профессионалом. Не раз становился лауреатом Всемирного, Международных и Всероссийских фестивалей, изъездил с экспедициями всю страну от Кольского Заполярья до Закавказья и от Средней Азии до Чукотки и Камчатки. Особо заметными и отмеченными от того периода творчества остались фильмы "Старт в стратосфере" и "Если бы горы могли говорить", первый номер киножурнала "Хочу все знать" и юбилейный выпуск альманаха кинопутешествий. Все это была напряженная запоминающаяся работа.

С 1957 года ставший уже известным Теодор Вульфович начал снимать полнометражные игровые фильмы. Его первыми работами стали фильмы "Последний дюйм" (1958) по рассказу Джеймса Олдриджа (пять призов по главным номинациям на 3-м Всесоюзном кинофестивале) и "Мост перейти нельзя" (1960) по пьесе Артура Миллера "Смерть коммивояжера", снятые совместно с режиссером Никитой Курихиным, а также совместная с Эдвардом Радзинским работа - кинокартина "Улица Ньютона, дом 1" (1962).

Далее, после длительной безработицы, Вульфович был приглашен на "Мосфильм", где в 1968 году снял кинокомедию "Крепкий орешек". "Вместо лирической я снимал эксцентрическую комедию, - вспоминает Теодор Вульфович, - картину не столько о войне, сколько пародию на множество героических фальшивых фильмов о ней. Главные роли исполняли замечательные молодые артисты Надежда Румянцева и Виталий Соломин. Беды на создателей фильма обрушились не сразу. Однако вскоре как по команде свыше трехсот печатных изданий обвинили фильм и его создателей в порушении святыни - легенды об Отечественной войне. Нас хотели стереть в порошок, но мы были сделаны не из сыпучих материалов. Фильм был искалечен специальной комиссией, обруган, оболган так, что стал лидером проката, когда появился на экранах страны. Через 30 лет "Крепкий орешек" вернулся на экраны телевидения и плотно обрел свое второе рождение".

В 1970 году режиссер снял фильм "Посланники вечности" о судьбе Государственного Эрмитажа в дни Октябрьской революции, актерский ансамбль и художественные достоинства которого были отмечены на Международном кинофестивале в Коломбо.

В 1972 году Вульфович вновь вернулся к теме войны. Фильм "Товарищ генерал" стал единственной его серьезной работой, посвященной этой теме. В центре картины рассказ об одном из самых крупных поражений Красной Армии весной 1942 года на изюм-барвенковском направлении, где командовали маршал Тимошенко и член Военного совета Никита Хрущев. Несмотря на обструкцию, которой подвергся фильм со стороны чиновников от кино, он был по достоинству оценен зрителями, а работа Игоря Ледогорова, снявшегося в главной роли, была отмечена призом за лучшую мужскую роль.

Определенный зрительский успех имела и следующая работа режиссера - "Шествие золотых зверей" (1978). У Вульфовича были и еще фильмы, были и сценарии, поставленные и застрявшие в закромах Госкомитета по кино... Были музыкальные передачи на Всесоюзном радио, работы на телевидении, постановка спектакля в театре Юрия Любимова на Таганке ("Только телеграммы"), преподавательская работа во ВГИКе.

После 1982 года Теодор Вульфович решил полностью оставить деятельность в кино и заняться исключительно литературной работой. Первой его значительной публикацией стала повесть "Там, на войне", напечатанная в журнале "Новый мир" (?6, 1986), а вскоре после нее - повесть "Провожалка" в журнале "Советский воин". В дальнейшем были изданы книги "Там, на войне" (1991), "Шпион, которому изменила Родина" (1992), "Ночь ночей. Легенда о БЕНАПах" (1995).

Произведения Т.Ю. Вульфовича регулярно печатаются в журналах "Новый Мир", "Знамя", "Континент", "Урал", "Меценат и Мир", альманахах "Апрель" и "Киносценарист", журналах "Советский воин", "Театр и жизнь", "Детская литература" и др.

Сейчас Теодор Юрьевич работает над произведениями "Карнавал Юрия Домбровского" ("Разговоры с Домбровским"), "Детуля" - о выдающемся художнике второй половины XX века Анатолии Звереве, "Мое неснятое кино". Он готовит второе издание книги "Там, на войне" и надеется завершить кинороман "И наклонились небеса".

Живет в Москве.